Форум » * Зарубежные актёры » Колин Ферт » Ответить
Колин Ферт
marisha: Одним из самых талантливых и удивительно красивых актеров в Туманном Альбионе, я уверена, является Колин Ферт. Хочется поговорить о его творчестве. «Я сказал самому себе и всем, что собираюсь стать актером. Я не уверен, что тогда был серьезно настроен… На тот момент я еще не представлял, что актерство станет для меня образом жизни».
marisha: Elena , конечно, ты права! Хотя ты и незнакома с КФ так близко, как мы с Риной Ох, и повезло же нам! Колин, действительно, один из самых ироничных в свой адрес актеров, абсолютно не воспринимающий себя как гения, чтобы ни говорили окружающие. О его разумности и чувстве юмора чуть ли не легенды ходят, мне давно хочется как следует прошерстить все его интервью и вытащить самые интересные высказывания, самые забавные и юморные. Собрать их некий такой дневник. Думаю, того стоит. По поводу привлечения внимания к себе в определенном возрасте - гм-м-м-м, длинные волосы и оранжевые штаны чего стоят!
Elena: marisha пишет: ..прошерстить все его интервью и вытащить самые интересные высказывания, самые забавные и юморные. Собрать их некий такой дневник. Думаю, того стоит. Еще как стоит!
Сюзи: marisha пишет: Думаю, того стоит Было бы интересно. Девчонки, спасибо за разъяснение, видимо я английский юмор просто не понимаю.
marisha: В журнале "PSYCHOLOGUES" №61 май появилась статья о Колине Ферте, я только сегодня купила журнал, очень интересно. В сети пока только обложка, самой статьи нет, скан я тоже сделать пока не имею возможности, но постараюсь статью напечатать, думаю, будет всем любопытно прочесть.
Elena: marisha пишет: постараюсь статью напечатать С нетерпением ждем-с! Он на этой обложке хоррош! Орел просто!
marisha: Как и обещала, утомительное клацанье по клаве, оп-ля! И статья готова! Прочла, ощущение, что дама все-таки и правда виделась с Колином. Некоторые вопросы повторяются, стандарт многих интервью, но есть кое-что новенькое и очень-очень мудрое-колиновское
marisha: КОЛИН ФЕРТ «Мне надоело быть серьезным!» Уверенность, надежность, мужественность. Разум и чувство. Гордость и никаких предубеждений. Именно этот понятийный ряд приходит на ум при встрече с Колином Фертом… Но таким представлениям о себе он отнюдь не стремится соответствовать. Даты 1960 – родился в Великобритании, в семье учителей Дэвида и Ширли Ферт. 1095 – роль Дарси в телесериале ВВС «Гордость и предубеждение» принесла ему мировую известность. 1997 – женится на итальянке Ливии Джуджиоли, у них двое сыновей (Лука 10 лет, Матео 8 лет). 2001 – дебютирует как писатель с рассказом «Отдел пустяков» («The Department of Nothing») 2007 – открывает в Лондоне магазин экологических товаров Eco Ade. 2011 – роль в триллере Томаса Альфредсона «Шпион, выйди вон!» («Tinker, Tailor, Soldier, Spy»). Сначала мне кажется, что он выбрал странное место для встречи. Доки Святой Екатерины. Старые доки, превращенные в элитное жилье, офисы и галереи. Узкие улицы, красный кирпич мостовых, из стен торчат древние блоки, имеющие теперь уже лишь декоративную функцию. Медная табличка на одном доме гласит, что именно здесь искал вдохновения для своих реалистических описаний лондонских низов Чарльз Диккенс и именно здесь, ну вот примерно на этом месте, располагались пристанища еврея Феджина и логово Билла Сайкса. Здесь же Оливер Твист отчаянно петлял по грязным некогда проулкам в попытках уйти от своей незавидной судьбы сироты из лондонских трущоб… Здесь, в глубине квартала, я увижу… «Смешное такое место, узкая витрина, за ней три столика и прилавок». – «А название?» - «Название… «Ланч-спот», кажется. Там обедают люди из местных офисов». На самом деле ничего страшного. И решительный отказ встречаться в более патетических местах, и выбор скрытого за фасадом лондонского шика безвестного кафе на три столика с сэндвичами, и единственный официант, лет двадцати с дредами, не делающий события из звезды-посетителя, и сам посетитель в черном свитере и шарфе, который по привычке типичного британца положил свою куртку на высокий барный стул и сел возле нее… Все это мне теперь не видится экзотикой. В Колине Ферте нет ничего от прекрасного принца. Но есть мягкость и неожиданная сердечность. Увидев меня, он встает, - собственно, при его росте (1,87 – прим. Marisha) ему нужно было только спустить ногу с перекладины, - и мы пересаживаемся за столик. Он не дает юноше с дредами перенести его чашку какао. Не беспокойтесь, говорит. И переносит ее сам. Он объясняет, что встречался здесь с другом, тот работает в одном офисе рядом, ну и обедали здесь. Традиция, и ей уже лет тридцать – привыкли еще со студенческих времен. «Владельцы у заведения меняются, а мы по-прежнему посетители. Обычно бывает строго наоборот. Но, знаете, это Лондон. Здесь держатся за привычки», - объясняет Ферт. В его случае – случае славы, Оскара и всего, что этому сопутствует, - не совсем обычно. И я бы продолжила удивляться, если бы он не сидел сейчас передо мной – с его внимательными странно светлыми карими глазами, с его мягкими манерами, с его типично британским способом говорить, будто выдыхая слова. Просто он легок и естественен, как дыхание, этот человек, вытянувший ноги и откинувшийся на спинку не очень-то удобного стула. Psychologies: Большинство сыгранных вами персонажей – аристократы, иногда по крови, но почти всегда – духа. Роль, за которую вы получили Оскара, - и вовсе роль короля. В реальности вы ощущаете в себе подобные черты? Колин Ферт: Я… вряд ли. Я не злой. Нервный, но сдержанный. Я всегда мечтал, чтобы обо мне сказали: «Он глуповат, но это незаметно». Потому что мы все глуповаты порой, но по некоторым так сразу и не скажешь… Мне свойственен некоторый социальный аутизм… Мне не очень уютно в толпе. Я доканываю сыновей своим чадолюбием. Я маньяк пунктуальности, точности и ответственности. Жена – единственный человек, которому удается заставить меня держаться ближе к реальности, а коллега Эверетт (Руперт Эверетт – британский актер, известный не только звездными ролями в кино и театре, но чрезвычайно ироничными, даже едкими интервью. – Прим. ред.) говорит, что я – ходячая иллюстрация жизненности пьесы Уайльда «Как важно быть серьезным». То есть как важно иногда быть несерьезным. То есть не быть мной.. Я вечно попадаю в комические ситуации – то пальцы застряли в ставне собственного окна и приходится звать совершенно неизвестного соседа, который меня освобождает, но потом говорит: «А в трусах и тапочках с мордами бегемотов вы совсем не выглядите кинозвездой»… То перед спектаклем я так волнуюсь, что выхожу вдохнуть свежего воздуха через технический выход, дверь захлопывается, и я обегаю здание, это метров триста, захожу с главного входа мимо билетеров, пробираюсь через переполненное фойе, весь в поту…Как полный идиот, в костюме 18 века, с дурацкими «простите, извините, разрешите пройти»!.. Не думаю, что из всего этого складывается образ аристократа. Даже и духа. В лучшем случае – аристократа-британца из анекдотов или произведений Вудхауза. В лучшем случае я Берти Вустер. И то – тот весь состоит из иронии и самоиронии, а моя серьезность… Да, но как вы сами объясняете, почему мы видим в вас это – аристократизм и благородство? К.Ф.:Вы просто привыкли. Разве внешность не играет никакой роли? Ведь у вас исключительные данные. К.Ф.:Вы хотите спросить, не ощущаю ли я себя красавцем? Это смешно: моя внешность абсолютно нейтральна – лицо, выдерживающее любое выражение, в зависимости от того, какого эффекта я хочу достичь. Теперь, правда, я знаю, что во мне действительно есть нечто привлекающее женщин. Но это определенно не то, что я вижу в зеркале. Все-таки я считаю, все дело в вашей привычке – ко всем этим мистерам Дарси, лордам Эссексам. В сериале «Гордость и предубеждение», как известно, я вышел из водоема в одежде – мужской вариант «шоу мокрых маек». Буквально на следующий день после этой серии на ТВ британские дамы массово помешались, а я начинал интервью с фразы: «Скажете, что я секс-символ, - встану и уйду». Потому что у меня на самом деле нет ничего общего с мистером Дарси. Причем как с Дарси из «Гордости и предубеждения», так и с Дарси из «Дневника Бриджит Джонс». Они – типичные, даже мифологические британцы. И страдают типичными национальными мужскими комплексами – что нельзя показывать своих чувств, нельзя откровенно проявлять себя, надо быть значительным, не говорить много, источать надежность. Блюсти так называемое достоинство. Сохранять лицо. А я устроен куда проще: нравится – улыбаюсь, не нравится – хмурюсь, расстроен – не скрываю, радуюсь – смеюсь. Совершаю глупые ошибки. Мне куда ближе Бриджит Джонс с ее постоянными «впросаками». И я говорю много – вы заметили? И все о себе – Дарси бы это прямо осудил. Есть извинение – вы отвечаете на вопросы… К.Ф.:Да нет никаких извинений. На самом деле я не люблю говорить о себе. Тут нет ничего особенно интересного. И нет никакой особенной моей заслуги в вашем интересе ко мне. Все, что случилось со мной – от первой роли до Оскара, – чистая удача. Некоторые в этих случаях говорят про сочетание способностей и удачи. А я убежден – чистая, беспримесная удача. Я знаю актеров – мои однокурсники, просто коллеги, - которые, увы, неизвестны, но они гораздо талантливее меня и многих, кто известен. Уверяю вас – это не показная скромность. И вообще не скромность – я просто уверен, что успех – результат удачно сложившихся обстоятельств. Мне повезло и все. Это совершенно естественная для меня оценка происходящего. Я никогда не жаждал многого. Мне всегда хватает того, что есть. Теперь-то даже многовато. Не мой масштаб, не по размеру. Я имею в виду… объемы известности. Она вполне способна лишить разума, даже если кое-какой у тебя был. Тут, правда, спасительно, что я англичанин. Это в Америке можно вести себя как звезда, требовать особого внимания, и особого вагончика на съемках, и личного ассистента… Там, при культе звезд, проглотят, и на тебя же выплюнут. Но ведь вы давно уже более чем известный актер – вам к этому не удается привыкнуть? К.Ф.:Но до недавнего времени я практически не играл главных ролей. И мне это нравилось. Я играл роли по-хорошему, честно второстепенные. Первый раз я оказался единственным, кого режиссер хотел видеть в своем фильме, совсем недавно – в «Одиноком мужчине» Тома Форда. А до этого всегда пробы, утверждение, всегда был кто-то, претендовавший на роль так же, как и я. Это нормально. Так и должно быть. Но зато я всегда работал, и у меня никогда не было проблемы большинства актеров – проблемы платы за квартиру. Мне говорили: у тебя одинаковые роли, эти ваши аристократы, - а я отвечал: зато мне неизвестно, что такое безработица, бич нашего цеха. Кроме того, конкуренция дисциплинирует. Бывает так: ты становишься актером и занимаешься этим в сорок, потому что неплохо выглядел в девятнадцать. Но тебе уже не девятнадцать. мотивация должна смениться. Тебе нужно понять, зачем ты на этом месте, по делу или по инерции. Я вообще считаю, что жить – это искать мотивации к жизни. Поэтому и важна дисциплина – чтобы их найти. Дисциплина – это не внешнее насилие, а внутренняя потребность для всех, кто собрался жить в сообществе. Дисциплина и сопротивление. Без сопротивления нет развития… Кстати, это вам говорит человек, который долгие годы был воплощенным отрицанием какой-либо дисциплины и внешних воздействий. Я, кажется, стал актером из презрения к дисциплине. А это возможно – выбрать профессию, которая предполагает соперничество и борьбу за успех, и при этом презирать дисциплину? К.Ф.:Это объяснимо. Я рос в нескольких странах – мой отец преподавал в Нигерии, и мы жили там, потом была Англия, потом США, потом опять Англия. Обстоятельства менялись, и каждый раз надо было укореняться вновь. В результате я оказался непростым подростком. Ничего особенно страшного – полное отрицание химии с физикой, гитара, рок-группа, проколотые уши, травка. Я рос среди разных культур, для меня нет расовых и классовых границ между людьми. Но не было и авторитетов. Любые авторитеты вызывали у меня отвращение. Что было известной травмой для семьи: мои родители оба преподаватели, отец – историк самого классического академического склада… Свою обычную подростковую лень я определял как решимость сопротивляться Системе. Если от меня требовалось читать Шекспира, я читал Томаса Манна. Если говорилось, что надо слушать Брамса, я слушал исключительно Хендрикса. Кроме того, я учился в частной школе. Что значит – в школе для мальчиков. Только мальчиков. Девочки были чем-то прекрасным и недосягаемым. Недосягаемо-прекрасным. Теперь я думаю, что ходить в любительский театр я начал по преимуществу для того, чтобы встречаться с девочками. И чтобы создать свое пространство – собственный мир, куда уж наверняка не вторгнутся чужие и чуждые мне – авторитеты. Я был классическим докучливым для взрослых подростком – нигилистом с гитарой, стопками книг и полным нежеланием чинно отправиться в университет. А поскольку за университет отец бой со мной проиграл, я стал актером. Так сложилось. Все ваши успехи вы относите за счет обстоятельств? К.Ф.:Пожалуй… от меня вы ничего другого не услышите. Я действительно верю в эту мысль из песни Леннона: жизнь – это как раз то, что происходит, пока мы строим планы. Я так и стараюсь жить – просто жизнью, не по плану. До недавнего времени не знал, что буду делать в будущем году, - а востребованные актеры обычно расписывают свою жизнь года на два вперед. А я и сейчас не стараюсь ничего расписывать. Не знаю, что будет через год, какие будут роли, какие фильмы. Не соглашаюсь, когда студии предлагают подписать контракт сразу, скажем, на три роли, так называемые пакетные договоры. Жизнь не то, что можно упаковать. Мне кажется, признание ее стихийности – признак взросления. Поэтому я легко соглашаюсь на самые ее неожиданные предложения. А какие у жизни к вам бывают неожиданные предложения? К.Ф.:Когда у меня были серьезные отношения с Мэг (Мэг Тилли. – Прим.ред.) и она решила, что актерство – бессмыслица, я с ней не спорил и даже с некоторым энтузиазмом откликнулся на идею переселиться на родину Мэг, в Канаду. Прожили четыре года в городке в лесах Британской Колумбии, я работал плотником, бог знает кем еще… Два года не был актером вообще. Но потом почувствовал, что оказался … далеко от собственной жизни. И вернулся в Лондон, расстался с Мэг. Мне это далось тяжело – у нас уже был Уилл, уйти от него было больно даже физически. Но я знал, что на самом деле мы с ним не расстаемся, а жить надо свою жизнь. И чувствовать ее вкус вот сейчас, здесь… Знаете, я часто перечитываю Фолкнера, «Свет в августе». Перечитываю из-за его описаний жары, запахов деревни, пыли на лесопилке… Помните? Фолкнеру, когда он написал это, было тридцать пять. А он уже знал, что жить надо вот этим – не мнениями, не позициями, а ощущением. Позиции – их надо иметь, а жить – чувством, что живешь. Если научиться просто быть, отступает страх небытия. Такой страх обычно посещает нас с наступлением кризиса среднего возраста… К.Ф.:Я его переживаю уже лет двадцать. С тридцати, с начала собственно среднего возраста. Теперь меня уже не так беспокоит собственная конечность (по всей видимости, здесь опечатка, либо некачественный перевод – кончина, смерть – Прим. marisha). Но мне становится чрезвычайно тоскливо, когда я представляю, как мои дети теряют меня. На личном уровне я не боюсь смерти. Мне просто не хотелось бы при этом присутствовать. Чистый Вуди Аллен, я понимаю. Но все-таки дети – лучший способ преодолеть кризис среднего возраста. Когда появляется некто, кто тебя важнее, чем ты сам. Когда чувствуешь ответственность, которую просто нельзя отменить – она уже родилась и растет, эта ответственность. Родители обязаны детям, а дети родителям … по-моему, ничем. Если дети по-прежнему близки с постаревшими родителями, либо им вместе интересно, либо … дети – хорошие люди. Вся жизнь – испытание нашей доброй воли, провокация быть лучше. О вас говорят, что вы идеальный отец… К.Ф.:Разве это возможно – быть идеалом? По-моему, возможный максимум – быть всегда для твоих детей … доступным. Всегда быть в их «зоне доступа». В общем, я стараюсь просто присутствовать в их жизни, чтобы у них всегда было ощущение, что я рядом. И не может случиться, что у меня нет времени на них. У меня всегда есть для них время. Передо мной даже выбор никогда не встанет – семья или работа. Понятно, что семья. И когда выбираешь такое положение своего тела в реальности, все складывается так, как хотелось бы, совершенно само собой. Например, мне удается проводить немало времени с Уиллом, старшим сыном – он живет в Лос-Анджелесе, - потому что я много снимаюсь в Америке. Дети – это улица с двусторонним движением. Они нуждаются во мне на самом деле меньше, чем я в них. Ты вынужден постоянно тренировать мозги, чтобы отвечать на их все усложняющиеся вопросы. А в моем случае отвечать на эти вопросы нужно еще и на итальянском языке: мои младшие сыновья – билингвы. Хотя не буду утверждать, что выучил итальянский из-за них. Тогда из-за чего же? К.Ф.:Пожалуй, это самое романтичное, что я сделал в жизни – научился говорить на родном языке Ливии. Когда учишь язык того, кого любишь, - становишься ближе к нему. Почти физическое чувство. В вашей жизни есть авторитеты? К.Ф.:Не много. Ганди. И дед, отец моей матери. Ганди – из-за его готовности принести себя в жертву тому, что он считал значительнее себя. Из-за того что боролся в самых безнадежных обстоятельствах. Осознавая безнадежность, чувствовал невозможность отказаться от борьбы. Был предан справедливости, как он ее понимал. А дед … Он был врачом в Индии в 30-е. Лечил не британцев – индийцев. Этим, по-моему, все сказано. Вам пятьдесят, и вы на вершине – личной жизни, карьеры… К.Ф.:…но предстоит отпуск. Я так вижу вершину – не как достигнутую цель, а как начало спуска. А ведь спускаться легче, чем карабкаться. Я не люблю официальной одежды, галстук для меня – целое испытание. Понимаете, возраст … это как долгожданная возможность ослабить узел на галстуке. Совершенно особое удовольствие – ослабить галстук. Его особенные герои: Виконт де Вальмон, архепический соблазнитель в фильме Формана «Вальмон», был первой главной ролью Ферта в кино и его первой ролью, о которой заговорили. Мистер Дарси из экранизации романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» Саймона Лэнгтона сделал Колина Ферта объектом мечтаний едва ли не всех женщин нашей эпохи. «Это довольно смешно – стать персонажем поп-культуры», - считает актер. Но ведь он и правда будто создан для роли того, кто, как сказано в романе, «привлекает внимание своей статной фигурой, правильными чертами лица и аристократической внешностью». Да и сам Ферт признается, что в его жизни есть «лишь три женщины – мама, жена и Джейн Остин». Художник Йоханнес Вермеер из фильма Питера Веббера «Девушка с жемчужной сережкой» - совершенно особенный для Ферта герой. «Ведь очень немногие актеры соглашаются на роль, состоящую, в сущности, из одного взгляда», - говорит он. Король Георг VI принес актеру не только Оскара, но и самый ценный для него комплимент. Королева Елизавета, посмотрев фильм, сказала, что узнала в герое Ферта своего отца. «Это была самая важная для меня похвала, - признался актер, - и не потому, что ее произнесла королева. А потому что это сказала дочь, которая любила отца. И рано его потеряла». Интервью Джессика Янг. Famous Features. Psychologues.
Rhina: marisha пишет: утомительное клацанье по клаве, оп-ля! И статья готова! Ну ты - гигант! Героический труд, можно сказать проделала. Спасибо.
Elena: Мариша, спасибо! Замечательное интервью! Я, конечно, не "фертовед", а совсем неискушенный человек в этой области, но, по-моему, надо "забить" и отбросить все нападки по поводу "компиляции" и прочего. Как бы там ни было, всё равно интересно, и, мне кажется, нет ничего "такого", что не мог сказать Колин. успех – результат удачно сложившихся обстоятельств. Вот опять он мою мысль озвучил. Я как-то, подводя некоторые итоги, пришла к такому же выводу по поводу своих достижений. Я не злой. Нервный, но сдержанный… Мне свойственен некоторый социальный аутизм… Мне не очень уютно в толпе. Я доканываю сыновей своим чадолюбием. Я маньяк пунктуальности, точности и ответственности. А это прямо цитата из гороскопа Девы. И еще кое-кого он мне тут напомнил... Буквально недавно читала одно интервью "взрослой дочери молодого человека", так она почти такими же словами о нем говорила...
Elena: Rhina пишет: Героический труд, можно сказать проделала.Да уж. Ну, что не сделаешь ради КФ.. Любимый мущщина, как-никак. Я, помню, у Абдулова тоже несколько интервью из старых журналов, сохранившихся в моем личном архиве, перепечатывала, чтоб на его форум выложить, - одно такое объемное, мелким шрифтом.. А у Лазарева не так давно и вовсе из телепередачи интервью в текст переводила. Вообще - круто, учитывая мою "скорость" печатания и то, что АЛ предпочитает говорить быстро и "междометиями"... "Но это не трудно. Это - по любви"...
Сюзи: marisha пишет: В сети пока только обложка, Мне обложка не понравилась... что у него с глазами? Они пустые marisha пишет: Как и обещала, утомительное клацанье по клаве, оп-ля! Какая молодец, Мариша - спасибище тебе большое! КОЛИН ФЕРТ «Мне надоело быть серьезным!» Отличное интервью и бесподобное фото Очень интимное интервью, говорящее очень много о Колине, как о человеке. Elena пишет: А это прямо цитата из гороскопа Девы. Все вы Девы одинаково сложные в общении... но очень добрые, искренние и порядочные.
marisha: Да, обложка, конечно, не очень. Да еще как-то засветлили глаза... Тут вкус их подвел. Однако все остальное мне показалось стоящим внимания и интересным. Хотя на форуме КФ опять навели критику. Увы. Каждому свое. Нам и это нравится.
Elena: Сюзи пишет: Все вы Девы одинаково сложные в общении... Да уж, этого у нас не отнять. Сами от себя маемси...
Сюзи: marisha пишет: Хотя на форуме КФ опять навели критику. Увы. А по поводу чего критика-то? marisha пишет: Нам и это нравится. Мне очень-очень нравится
marisha: Сюзи пишет: А по поводу чего критика-то? По поводу чего? Ну, например, главным утверждением дам было то, что журналистка никогда КФ и в глаза не видела, собрала кучу статей, сшила их белыми нитками и морочит нам всем голову. В доказательство приводят несоответствие фактам: старший сын не может быть сейчас в Лос-Анджелесе, так как недавно писали, что его матушка отправила в Великобританию. Но нашлись и те, кто готов оспорить и это утверждение, мы ведь точно не знаем, может, Уилл - сын Колина, и вернулся в Америку? Еще дам возмутило якобы заметное высокомерие в интервью у Колина, он будто собой все время любуется, трындит нескромно о своей особе (да уж, когда себя глупцом называет - особенно заметен его "снобизм" ), еще факты? Ну не может, по словам настоящих фертоведов, Колин так мало говорить о своей нынешней жене, и так много о бывшей! (Я здесь ничего криминального не вижу, так как тема касалась не его личной жизни на сегодняшний день, а прошлого). Короче, дамы с сайта с пеной у рта доказывали почти двое суток, что только они - настоящие фертоманки способны увидеть истину! Только так и не иначе. Меня это даже позабавило. Одни декларации и домыслы, не более.
полная версия страницы